Дзяды («деды» в пер. с белорусского) — славянский народный поминальный обряд, ритуальное мероприятие в память умерших предков, которое происходит от дохристианского балто-славянского обычая тризны. Дзядами также называли день, когда обряд имел место, и собственно души покойников, которых похоронили. Несмотря на то, что в наиболее архаичной форме этот обряд остался только у белорусов, «отмечают» этот день — среди немногих европейских стран — и в Швейцарии. Здесь он называется «День всех святых» (Allerheiligen).
Нам, членам и друзьям Ассоциации белорусов в Швейцарии, можно сказать, «повезло» вдвойне: редкий случай международного совпадения таких специфических обычаев. И хоть с «архаичностью» мы пока решили повременить, но не провести мероприятие, приуроченное к Дзядам, было бы прямо-таки непростительно.
Поэтому в субботу, 2 ноября 2013 года мы, заинтересованные «швейцарские белорусы» и «белорусские швейцарцы», небольшим, но качественным составом прибыли в маленькую деревеньку Бургийон, что под Фрибуром в одноименном кантоне, чтобы возложить цветы на могилу нашей знаменитой землячки, меценатки и активного борца за белорусскую идентичность Марии Магдалены Радзивил, похороненной на кладбище местной церкви (Eglise de Bourguillon) при женском монастыре Нотр-Дам-дю-Кармель (Notre-Dame du Carmel), где она провела последние 13 лет своей жизни.
Сестра Киара Франческа, радушно встретившая нас на пороге церквушки, в нескольких словах рассказала об особенностях их общины, расшифровала сюжеты на замечательных, искусных витражах, и объяснила причину наличия огромного количества благодарственных мемориальных досок на стенах у главного входа… Впрочем, это уже тема для отдельной статьи.
Сестра уже было пригласила нас к выходу, чтобы показать интересующую нас могилу, как вдруг лицо ее озарилось: «Послушайте… Вы же славяне!» Непонимающе, но соглашаясь, мы закивали. «Значит, вы все хорошо поете!» Понимающе, но не очень соглашаясь, мы пожали плечами. «А спойте что-нибудь! Ну пожалуйста!» Мы, конечно, для приличия посомневались, а стоит ли вообще — тем более что особо одаренных певцов среди нас, увы, не было, — но «Купалинку» от «а» до «я» мы в конце-концов все-таки смогли «организовать» — на радость сестре Киаре Франческе, трем-четырем прихожанам — и даже нам самим. Очень помогла расслабляющая атмосфера церкви и мощная акустика помещения…
Могила Марии Магдалены Радзивил (там же, вместе с ней, была позже похоронена и ее дочь Мария Людвика), находится, можно сказать, прямо позади алтаря, снаружи у стен церкви. Никакой помпезности, одна скромная гранитная плита с именами и датами — полное отсутствие отражения того, что эта замечательная женщина сделала для своего края и народа за годы своей жизни, полной неутомимого энтузиазма, идейного вдохновения и практически неограниченных финансовых возможностей. Во время подготовки своего рассказа о Марии Магдалене мне постоянно приходилось сталкиваться с дилеммой расстановки приоритетов: включить ли в «речь» описание очередного ее благотворительно-культурного деяния или все-таки попытаться уложиться в заданный промежуток времени. Разумеется, мое «выступление» несколько затянулось…
Так как могила была далеко не в заброшенном состоянии, особо прибираться там не пришлось. Возложив цветы и произнеся соответствующие фразы, мы заметили, что в сторонке как-то нерешительно переминается с ноги на ногу супружеская пара весьма почтенного возраста. На всякий случай мы поинтересовались, к какой могиле они хотели бы пройти и не мешаем ли мы им. И каково же было наше удивление, когда мы узнали, что мы очень даже «мешаем» — и в то же время радуем… Вместе с супругой перед нами стоял никто иной как мсье де Борбон, правнук Марии Магдалены и внук Марии Людвики! Мы просто не верили своим глазам и ушам! Таких совпадений просто не бывает!
Оказалось, что несмотря на свой возраст и соответствующее ему состояние здоровья мьсе де Борбон каждый год на Дзяды (то есть для него это Allerheilgen) приезжает на могилу своей прабабушки, чтобы почтить ее память. Ни в белорусском, ни в русском он, увы, не силен, но зато говорит на семи других языках, так что шансов для непонимания просто не оставалось. Взволнованные неожиданным, невероятным совпадением, мы договорились о частной встрече в ближайшем будущем, в более спокойной и непринужденной обстановке, чтобы побеседовать о предках мьсе де Борбона — и, конечно же, о нем самом, — и сердечно распрощались.
А после, во время обеда, мы то и дело говорили друг другу: «Ну надо же, с настоящими живыми Дзядами повидались!»
